Птицы, убежденные, что весна наконец-то прочно утвердилась в своих правах, пели как ошалелые. Меня тоже переполняла песня; я безмолвно произнес слова, пробуя их на вкус.

Мне вспомнились теплые весенние деньки, которые извлекали меня из волчьей шкуры, деньки, когда пределом счастья для меня было снова обзавестись пальцами.

В том, что сейчас я один, было что-то глубоко неправильное.

Я решил снова наведаться в сторожку. Коула я сегодня еще не видел, но знал, что он должен быть где-то в человеческом обличье — в такую-то погоду. И вообще, в такую теплынь еще кто-то из новых волков мог превратиться в человека. Это позволяло занять себя хоть чем-то полезным, вместо того чтобы без конца бродить по дому в ожидании завтрашнего дня, гадая, попаду ли я в студию и будет ли со мной Грейс.

К тому же Грейс была бы только «за», если бы я попытался высмотреть Оливию.

Даже не дойдя до сторожки, я уже понял, что в ней кто-то есть: дверь была приоткрыта, из-за нее доносились какие-то звуки. Обоняние у меня ни в какое сравнение не шло с тем, каким я обладал, когда был волком, однако нюх все же подсказал мне, что там один из наших: мускусный волчий дух мешался с запахом человеческого пота. В былые времена я смог бы определить, кто именно скрывается в сторожке. Теперь же я все равно что ослеп.

Я подошел к сторожке и трижды постучал костяшками в дверь.

— Коул! У тебя там все нормально?

— Сэм?

В голосе Коула прозвучало… облегчение? Вот уж не ожидал от него. Чьи-то когти проскребли по полу, послышался стон. Крохотные волоски у меня на загривке встали дыбом.

— Все в порядке? — переспросил я и осторожно приоткрыл дверь.

Внутри буквально все источало волчий запах, как будто он исходил от самих стен. Коул, одетый, стоял рядом с корзинами в нерешительной позе. Потом я проследил за направлением его взгляда и увидел в углу сторожки скорчившегося на полу парня, прикрытого ярко-голубым флисовым одеялом.

— Это кто такой? — прошептал я.

Коул переступил с ноги на ногу и отвел взгляд от парня, но на меня тоже не взглянул.

— Виктор, — бесцветным тоном произнес он.

Услышав свое имя, тот обернулся к нам. Его вьющиеся светло-каштановые волосы были спутаны. Он казался лишь немногим старше меня самого. Я немедленно вспомнил, где его видел. Он сидел на заднем сиденье джипа Бека со связанными руками и смотрел на меня, и его губы шептали безмолвное «помогите».

— Вы знакомы? — спросил я.

Виктор закрыл глаза; плечи у него ходили ходуном.

— Я… постойте…

Не успел я и глазом моргнуть, как он превратился в светло-серого волка с темными подпалинами на морде. Никогда еще мне не доводилось видеть таких стремительных превращений. Нельзя сказать, чтобы оно далось ему совсем без усилий, однако все произошло совершенно естественно, как змея высвобождается из старой кожи или цикада сбрасывает хрупкий кокон своего прежнего «я». Ни рвотных позывов. Ни боли. Ни мучений, сопровождавших все прочие превращения, которые я видел или пережил лично.

Волк встряхнулся, так что шерсть встала дыбом на загривке, и недобро взглянул на меня карими глазами Виктора. Я отодвинулся в сторону от двери, чтобы пропустить его к выходу, но Коул каким-то странным голосом произнес:

— Не заморачивайся.

И тут, словно по команде, волк уселся на задние лапы. Уши у него подрагивали. Он зевнул, негромко заскулил, а потом по его телу пробежала волна дрожи.

Мы с Коулом как один отвернулись в стороны, а Виктор, громко ахнув, превратился обратно в человека. В один миг. Туда и обратно. У меня в голове это не укладывалось. Краешком глаза я увидел, как он натянул на себя одеяло. Думаю, скорее для тепла, чем из стыдливости.

— Твою мать, — негромко выругался Виктор.

Я покосился на Коула. Тот смотрел на все происходящее с отсутствующим выражением; я уже понял — таким образом он реагирует на все, что имеет для него значение.

— Виктор? — позвал я. — Меня зовут Сэм. Ты меня помнишь?

Теперь он сидел на корточках, покачиваясь вперед-назад, как будто не мог решить, то ли сесть на пол, то ли встать на колени. Судя по всему, его мучила боль.

— Не знаю, — сказал он. — Нет, наверное. А может, да.

Он бросил взгляд на Коула, и тот слегка поморщился.

— В общем, я сын Бека, — произнес я. Недалеко от истины и не так долго объяснять. — Я помогу тебе, если сумею.

Сэм управлялся с Виктором куда ловчее, чем это получалось у меня. Мне оставалось лишь молча стоять у двери, готовясь выпустить его, если ему все-таки удастся удержаться в волчьем обличье.

— Ничего себе… Как ты умудряешься превращаться туда-сюда с такой скоростью? — спросил его Сэм.

Виктор поморщился, перевел взгляд с Сэма на меня, потом обратно. Я видел, что ему немалых усилий стоит говорить спокойно.

— Из волка в человека сложнее. Из человека в волка просто. Слишком просто. Я все время превращаюсь обратно в волка, хотя сейчас не холодно. Ведь дело в температуре.

— Сегодня самый теплый день с начала весны, — ответил Сэм. — Всю остальную неделю не должно быть так тепло.

— Господи, — покачал головой Виктор. — Я не думал, что это будет так.

Сэм взглянул на меня, как будто я имел к этому какое-то отношение. Потом взял складной стул и уселся напротив Виктора. Неожиданно он напомнил мне Бека. Все в нем прямо-таки излучало интерес, заботу и искренность — от разворота плеч до нахмуренных бровей над полускрытыми под нависшими веками глазами. Интересно, на меня, когда я только превратился из волка в человека, он тоже так смотрел? И что я ему говорил? Я не помнил.

— Ты сегодня первый раз превратился в человека? — спросил он Виктора.

Тот кивнул.

— Да, насколько я помню.

Он уставился на меня, и мне немедленно стало неловко за то, что я человек. За то, что я просто стою тут, не испытываю боли, не пытаюсь превратиться в волка, а просто стою.

Сэм продолжал, как будто происходящее здесь было чем-то совершенно обыденным, вроде прогулки по парку.

— Есть хочешь?

— Я? — переспросил Виктор. — Постой. Я умираю с…

И превратился обратно в волка.

Судя по потрясенному выражению Сэма и тому, как озадаченно он почесал бровь, это было ненормально, и мне немного полегчало. Виктор в волчьем обличье настороженно смотрел на дверь и на нас с Сэмом, и уши у него стояли торчком.

Мне вдруг вспомнилось, как мы с Виктором сидели в нашем номере в гостинице, после того как я познакомился с Беком. «Ну как, Вик, ты готов к новым большим делам?» — спросил я его тогда.

— Коул, — не сводя с него глаз, сказал Сэм. — Давно он так? Сколько ты уже здесь?

Я пожал плечами, пытаясь напустить на себя небрежный вид.

— Да с полчаса. Он все время превращается туда-обратно. Это нормально?

— Нет, — отрезал Сэм, все еще глядя на волка. Тот припал к полу у самой двери, глядя на него в ответ. — Нет, это ненормально. Если тепло настолько, что он может быть человеком, он должен быть способен оставаться в человеческом облике более продолжительное время. А не так… то есть…

Волк снова уселся на задние лапы, и Сэм не договорил. Он убрал колени в сторону, на тот случай, если Виктор надумает рвануть к двери, но тот внезапно снова навострил уши и задрожал. Мы оба отвернулись в другую сторону и не смотрели на него, пока он снова не превратился в человека и не натянул на себя одеяло.

Виктор негромко простонал и обхватил голову руками.

Сэм обернулся к нему.

— Больно?

— Э-э. Не очень. — Он помолчал, втянул голову в плечи да в таком положении и остался. — Господи, я сегодня весь день так. Когда это все наконец закончится?